В феврале в Джорджтаунском университете и в Центре им. Вудро Вильсона в Вашингтоне состоялись две презентации, посвященные жизни азербайджанских беженцев, по результатам исследований, проведенных американским ученым-социологом Дженифер ВИСТРАНД. Доктор Вистранд прожила в Азербайджане почти два года (в 2006-2008 годах), занимаясь исследованиями в бакинских и уджарских школах и в общинах вынужденных переселенцев на окраинах Баку. Круг ее интересов охватывал, в основном, вопросы образования старшеклассников и процесс их интеграции в жизнь большого города. Во время презентации в Центре им. Вудро Вильсона, где Дженифер Вистранд в настоящее время продолжает свои исследования, автору пришлось ответить на много вопросов и отражать обвинения в необъективности от представителей армянского посольства и так называемого «представительства НКР в США». Представители азербайджанского посольства в США также приняли активное участие в дискуссии. Издание Азербайджанские Известия предлагает вниманию читателей ответы госпожи Вистранд на вопросы корреспондента АПА.— Много ли вы знаете других исследователей, которые занимаются вопросами азербайджанских беженцев и вынужденных переселенцев?
— Есть много ученых, исследующих проблемы беженцев и насильственной миграции, есть научные журналы, посвященные этой теме. Но Азербайджану не уделяется должного внимания. Если сравнить количество публикаций в специализированной научной литературе о беженцах из Нагорного Карабаха с другими сепаратистскими движениями, такими, как, к примеру, Косово, Абхазия, Осетия, то вы не увидите такого же количества статей. И это несмотря на то, что Всемирный банк выпустил отчет в 2011 году, в котором указано, что Азербайджан является страной с одним из наиболее высоких показателей числа беженцев на душу населения в мире. Почему-то Азербайджан не привлекает внимания.
— С чем это, по-вашему, может быть связано?
— Честно говоря, я не знаю. На мой взгляд, Азербайджан является достаточно важной страной. Это небольшая страна с небольшим населением, но она, тем не менее, должна привлекать к себе внимание из-за значительных запасов нефти и газа и своего геополитического положения между Россией, Ираном и Турцией. Если говорить о международных организациях, таких как Международный комитет ООН по беженцам, то у них приоритет отдается ситуациям, считающимся неотложным текущим кризисом — таким, как, к примеру, нынешнее перемещение беженцев из Сирии в Турцию. То, что договор о прекращении огня в Карабахе был заключен в 1994 году, делает его отдаленным и потому, к сожалению, менее заслуживающим внимания с точки зрения международных гуманитарных организаций.
Чем больше я углублялась в изучение этого вопроса, тем больше изумлялась: «Почему на эту ситуацию не обращают внимания? Кто принимает эти решения?» Поэтому я стараюсь опубликовать результаты своего исследования, чтобы была какая-то литература по Азербайджану.
— Как вы — человек из мира академических исследований адаптировались к политизированной ситуации в Вашингтоне? Вы ожидали такого сопротивления во время обсуждения своего исследования?
— Должна сказать, что меня немного шокировало, что весь этот диалог, который я наблюдала в Азербайджане, будет повторяться в Вашингтоне. Я ожидала чего-то подобного, но не в такой степени. Конечно, для работников посольств их работа — представлять позицию своего правительства. Понятно, что правительства Азербайджана и Армении выступают с противоположных позиций. Но когда я представляю результаты своего исследования по Азербайджану и поступают такие вопросы, как «А почему вы не исследовали беженцев в Карабахе?», то мне остается только сказать: «Потому что я ими не занималась. Они не являлись предметом моего исследования». Может, такой ответ не воспринимается в политизированной обстановке, я не знаю. Я ожидала чего-то подобного, но не в той степени, в какой я это наблюдала.
— Может ли подобное давление отразиться на ваших исследованиях? Вы не опасаетесь, что, публикуя результаты своего исследования, вы окажетесь предметом критики групп, преследующих свои интересы?
— Пока меня это не останавливает. Мои исследования были изначально посвящены тому, как экономическая миграция сказывается на членах семей, оставшихся дома. Сейчас я рассматриваю, как ситуация, в которой оказались вынужденные переселенцы, отражается на их ежедневной жизни, на их семьях, надеждах и устремлениях. Меня интересуют они, и именно эту информацию я собираюсь опубликовать. Я не могу контролировать, как кто-то будет ее использовать. Я надеюсь, что всем будет понятно, что я представляю информацию с позиции вынужденных переселенцев, а не с правительственной точки зрения. Когда я выступала с презентацией в Центре Вудро Вильсона, я ожидала вопросы от, может быть, одного представителя с каждой стороны. Но меня немного шокировало число армян, представляющих свою позицию. Опять же, повторюсь, что я не выступаю с политических позиций, я просто рассказываю о том, что я видела.
— У вас есть какие-то рекомендации по данному вопросу?
— Я знаю, что Всемирный банк, к примеру, все еще очень заинтересован в ситуации с азербайджанскими беженцами. Я прочла недавно опубликованный отчет, в котором говорится, что ВБ старается предоставить вынужденным переселенцам возможность обрести профессиональные навыки и помочь им интегрироваться. Я понимаю, что для них многое было построено, что, конечно же, отлично, но никто ведь не знает, когда они смогут вернуться домой, это может быть еще очень не скоро. Мне хотелось бы видеть этих молодых людей, которые родились в этой ситуации и которым сейчас по 19-20 лет, более самостоятельными. Хотелось бы видеть их более интегрированными, чтобы, несмотря на то, что они живут в этих условиях, они все же чувствовали себя частью общества.
— Планируете ли вы продолжать исследования по этой тематике в Азербайджане?
— Я бы хотела продолжать свои исследования, потому что мне кажется, что эта тема все еще не удостоилась должного внимания.
